ТЫ СПРАШИВАЕШЬ

 

Ты спрашиваешь, что я чувствовал, протыкая штыком живую плоть…

Странный вопрос. Ты знаешь лучше меня, что я выполнял приказ: не оставлять в живых пленных немцев. Выполнял долг.

Спрашиваешь, перед кем? Но тебе же виднее! Если не Ты сам, то кто ответит?

Кому это было нужно? Видимо, тем, кто не видел всего этого. Не хочет видеть и знать как нас разрывает снарядами. Для меня не постижима иерархическая ступень общества, где сидят те, кому это нужно. Сидят, поглаживая породистых псов под запах сигар, — так рисует моё убогое воображение. Ты называешь их сердечным словом «Антанта»

Что я чувствовал…Штык – в пустоту. Нет, не так! Штык,- словно в сырой, спрессованный ливнями стог, возле которого мы с ней поссорились. Я тогда возжелал под холодным дождём свою Ингрит, французскую немку с нашей фермы. Горячей смолой наполнился разум, а сердце, забыв о ритме, колотилось где-то впереди меня, на ключицах Ингрит!

Она мне о родителях, о грехе…Но меня же забирали наутро сюда, в окопы! В вечность.

Что я чувствовал…

Кровь, вытекающая из плоти худенького немца, виделась той водой с неба, месившей мои слёзы с гнилью мокрого сена, когда я упал, испытывая кисло-горькую боль в душе: пятясь и навзрыд проклиная меня, уходила Ингрит. Надломленная, вмиг постаревшая.

Уходила любовь. Да, наверное, это была любовь. Мне не с чем сравнивать.

Вчера от пули меня спасла сапёрная лопатка. Ты это видел. Искусству закрываться лопаткой научил старик-Рено. Ты бы позаботился о нём… Ещё вчера мы с ним радовались, что газ, применённый восточнее, миновал наши окопы. Мы даже молились Тебе и, по такому случаю выпили коньяк, заев шоколадом: скряга-Рено любит изредка удивлять. И где он только всё это прячет. Ты-то знаешь. Позаботься о Рено…

А сегодня…

Сегодня мне не хватило пары шагов до жизни. Тебе виднее, кому было нужно убить меня.

Что чувствовал? Ты так спокойно спрашиваешь об этом? Невидимая ручища слепого гиганта врезалась в мою утробу, неистово сотрясая то ли меня, то ли землю подо мною. Он так и носится со стоном между окопами, слепой и невидимый, обречённый конечной миссией забирать жизни.

Бог мой, твои вопросы не утешают меня. Не дай моему разуму дорисовать ответ, что всё это нужно Тебе.

Почему ты замолчал, Господи? Ты плачешь?! Ты плачешь…А я разучился. Прости меня. Прости Антанте твои слёзы. Отпусти грехи… Отпусти…