22 ИЮНЯ

  За минуту до катастрофы, после не менее катастрофически напряжённой тишины, во время которой даже живность в хлеву затаилась, со стороны леса послышался отдалённый шум моторов. Вот и немцы…

 

 За минуту до катастрофы, под нарастающий шум моторов, мальчик — им был мой отец — прятал пионерский галстук за икону. Спустя  дня два, осторожно переступая через спящих чужих солдат, которые расположились по всему дому, мать мальчика вынесла скомканный галстук и закопала на огороде. Куры разгребли после полудня. Увидел немец. Выволок мальчика за калитку в лес.  А лес, надо сказать, в тех краях властвует над всем — и над селом, и над Сеймом, и над лугом. Не лес  там возле села, а хатки,  река,  луг теряются в соснах. Красиво, умиротворённо…

 

— Беги, — ухмыляясь  сказал немец и наставил автомат.

 

Побежал мальчик. Мальчик, который убитых ещё не видел, не пуль испугавшись, а ухмылки врага-разоблачителя. Немец стрелял очередью по веткам. Ветки сыпались мальчику на плечи и голову. До конца своих дней отец ощутимо помнил тот град из веток и иголок, как страшный эпиграф к непомерной драме…